Марк Азов - «Мир приключений» 1987 (№30) [Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов]
“Ничто не может сравниться с тем радостным состоянием, которое овладело мною в тот момент, когда я улетал с земли, — писал знаменитый физик. — Это было удовольствие, это было блаженство… Счастливо избежав преследование и клевету, я чувствовал, что я один за себя отвечаю и нахожусь над всеми. Это чувство морального удовлетворения сменилось затем еще более живым чувством восторга перед величественным зрелищем, которое открылось нашим взорам. Внизу со всех сторон мы видели лишь головы зрителей, вверху — безоблачное небо, вдали — роскошные виды…”
Через два с четвертью часа аэростат спустился в сорока километрах от места взлета. Вскоре прискакали на лошадях поклонники воздухоплавания герцоги Шартрский и Фиц-Джемс с англичанином Феррером. За шаром они гнались верхами.
Робер сошел с гондолы.
Облегченный аэростат рванулся в небо. Шарль упустил из виду, что уменьшение веса сильно влияет на подъемную силу. Вес помощника он не заменил соответствующим количеством балласта, и потому за десять минут взвился на высоту в три километра. Аэростат снова осветился лучами солнца, уже зашедшего для жителей окрестных городков. Однако Шарль не потерял присутствия духа. Ощутив резкую боль в ушах, появившуюся от уменьшения давления воздуха на высоте, он начал предпринимать попытки вернуться на землю. То открывая клапан и выпуская газ, то сбрасывая мешочки с песком, он пролетел более двух часов и мягко опустился на крестьянском поле.
Жак Шарль стал первым воздухоплавателем, кто сумел управлять “игрушкой ветров” — так прозвали тогда аэростат. Но, видимо, он был сдержанным по натуре человеком. После этого полета Шарль ни разу больше не поднимался в воздух.
Великий Гете тоже не удержался от соблазна позабавиться монгольфьерами. Не только поэт, но и прекрасный физик и естествоиспытатель, он склеил небольшой шар, который долетел до крыши Веймарского дворца.
Увлечение монгольфьерами докатилось и до России. В день именин Екатерины II 24 ноября 1783 года для потехи запустили шар, раскрашенный в яркие цвета. Воздух в его оболочке нагревался от углей в жаровне. Однако мудрая царица, памятуя о том, что ее империя не каменная, как Европа, а больше деревянная с соломенными крышами, издала указ, “чтобы никто не дерзал пускать на воздух шаров под страхом уплаты пени в 25 рублей в приказ общественного призрения и взыскания возможных убытков”.
В то время в Европе гремело имя воздухоплавателя Бланшара. Он проводил показательные полеты в Нюрнберге, Лейпциге, Берлине, перелетел из Дувра в Кале через Ла-Манш и вознамерился блеснуть в Петербурге. Светлейший князь Александр Андреевич Безбородко, занимавший при императрице пост секретаря и фактически руководивший российской внешней политикой, написал тогдашнему послу в Пруссии графу Сергею Петровичу Румянцеву: “Ея Императорское Величество, уведомясь о желании известного Бланшара приехать в Россию, Высочайше повелеть соизволила сообщить вашему сиятельству, чтобы вы ему дали знать об отложении такового его намерения, ибо здесь отнюдь не занимаются сею или другою подобною аэроманиею, да и всякие опыты оной, яко бесплодные и ненужные, у нас совершенно затруднены”.
Лишь Александр I снял запрет с воздухоплавания. В 1803 году Россию посетил опытный аэронавт Гарнерэн. В присутствии всей императорской семьи он поднялся на воздушном шаре. Западный ветер на высоте встревожил его. Воздушный поток нес в Ладогу и глухомань заозерья.
В памяти Гарнерэна еще жило воспоминание о том, как в 24 километрах от Парижа невежественные крестьяне, напуганные видом с неба свалившегося чудовища, расстреляли и изодрали в клочья оболочку шара. К счастью, в гондоле не было аэронавта. Его непременно сожгли бы на костре как колдуна.
Гарнерэн всполошился при виде удалявшегося города и прервал полет. Позднее он оправдывался: “Я боялся залететь слишком далеко частью в рассуждении неудобства местоположений, частью же по причине неизвестности образа мыслей деревенских жителей той страны при виде толико нового и чрезвычайного для них зрелища”.
Спуск прошел вполне благополучно в лесу близ Малой Охты, причем, как с некоторым удивлением вспоминал Гарнерэн, “случившиеся тут крестьяне оказали нам скорую со своей стороны помощь и не изъявили ни боязни, ни удивления, видя нас ниспускавшимися с неба”.
Ну а с маэстро Бланшаром, тем, кого не пустила в Россию Екатерина II, случилось следующее: после блистательных выступлений в Европе он переехал в Америку. Завоевателям Нового света, поднаторевшим на истреблении индейцев, подавай чего-нибудь такое, что щекотало бы нервы. Бланшар впал в отчаяние и вскоре умер. Тогда его дело продолжила жена. На ее представлении азартные янки швыряли кожаными мешочками с золотым песком и палили из пистолетов. Не удовлетворившись простыми полетами, жена Бланшара решила однажды пустить из корзины фейерверк. Ракета попала в оболочку, наполненную водородом, а этот газ взрывается сильней гремучей ртути. Несчастная воздухоплавательница упала на крышу дома, а оттуда на мостовую… Это была первая жертва среди женщин, но далеко не последняя, поскольку необузданный и непредсказуемый нрав “слабого пола” издавна удивлял нашего брата…
Я уснул незаметно, как бы растворившись в тумане. Встревоженному предстоящими событиями, мне снились чудаки в париках и камзолах. Старорежимные дамы в одеждах римских матрон парили по воздусям, а за ними сквозь мерзопакостную окклюзию наблюдал подполковник Лящук, он же Громобой. Перед утром приснился Сенечка. Почему-то на садовой скамье в мокром парке.
2
Проснувшись, я сразу же вспомнил о нем. Поискам решил посвятить этот день. До начала работы сделал обход по корпусам, выключил ночное освещение, включил, где надо, дневное. Первую наводку дал Артур: он сказал, что когда-то Семен работал в летном отделе Обсерватории. Стало быть, в отделе кадров должен сохраниться его домашний адрес. Я предстал перед кадровичкой и спросил, где живет Волобуй.
— Это еще зачем? — сердито спросила она.
— Питаю интимный интерес.
— Мы справок не даем.
— Насколько мне известно, Волобуй не из эстрадных певцов и не знаменитый писатель, скрываться от поклонников ему не к чему.
— Бросьте хамить! — одернула кадровичка.
Пришлось выкатиться несолоно хлебавши. Отпор схлопотал по собственной вине. Везде и всюду нужен подход. Не надо мешать людям быть добрыми. Собеседник нахмурился — ты улыбнись, он улыбнулся — ты расплывись еще шире.
К счастью, Волобуя помнил вахтер в проходной. Он объяснил, где тот жил раньше. С трудом, но все же я отыскал пятиэтажку, остановился у двери, собрался с духом. На меня подозрительно смотрел матовый, как бельмо, глазок. Нажал на кнопку. За толстой дверью мяукнул колокольчик. Звякнула цепочка. Проем заслонила рослая, под метр восемьдесят, женщина в тигровом халате. Ее лицо было намазано кремом.
